Перемены, перемены…бывает так, ты изменился настолько, что все окружающее тебя не устраивает

Письмо автору

Вот мы и перебрались в новое тысячелетие. Мне 55 лет, а это значит, что отношусь к поколению первых послевоенных лет. Моя семья, как большинство защитников Ленинграда, которые пережили всю блокаду с первого до последнего дня, была наполовину флотской. Отец, Александр Васильевич, в конце войны был флагманским штурманом Балтийского флота, затем окончил Военно-морскую академию, защитил диссертацию и стал преподавателем морской географии, а впоследствии и заместителем начальника кафедры в этой академии. Во второй половине 1950-годов он много путешествовал в составе экспедиций на паруснике "Седов" и на "Витязе".

Он искренне любил море и потому легко находил общий язык с такими покорителями водной стихии, как Тур Хейердал. К сожалению, отец очень рано ушел из жизни. Старший брат со своей семьей в это время уже жил отдельно. А нас у мамы, Анны Алексеевны, было трое: два сына и дочь. Мама тогда не работала и было очень непросто осознавать, что в одночасье мы из состоятельной семьи превратились, мягко выражаясь, в категорию малоимущих.

Я вынужден был пойти на полное государственное обеспечение. Так я стал воспитанником Ленинградского нахимовского училища. Что примечательно, в этом учебном заведении не было муштры и подобрался довольно сильный преподавательский состав. По сути, это была спецшкола с морским уклоном и английским языком, знания которого у ребят было значительно выше моего, ведь у них уже три года было по девять часов английского в неделю. Поэтому мне пришлось догонять.

Прежде я посещал музыкальную школу при Доме пионеров и школьников Петроградского района. Перемены в моей жизни к счастью почти не отразились на занятиях музыкой: в канцелярии каждой роты стояли сносные инструменты, в клубе был прекрасный концертный рояль, а по воскресеньям в дни увольнения меня продолжала консультировать Раиса Марковна Кратман - прекрасный педагог и замечательный человек. Быть может, музыка стала одним из тех источников жизненных сил и вдохновения, которые помогают мне и по сей день.

К другому источнику - классической литературе, меня буквально подвела младшая сестра, будучи студенткой филфака Ленинградского университета. Так получалось, что, когда у курсантов Высшего военно-морского училища имени Фрунзе (там я оказался после Нахимовского училища) были зимние каникулы, у вечерников филфака шла сессия. Мы с сестрой с утра шли в библиотеку Салтыкова-Щедрина, где для меня заказывался объемный список от Виргилия и Апулея через эпохи Возрождения и классицизма до девятнадцатого века. Конечно, это было "галопом по европам", зато представление о мировой литературе получил из первоисточников. Часть русской и мировой классики имелась у нас в домашней библиотеке, которая насчитывала около трех тысяч томов.

Разносторонность развития личности в армейской среде не приветствовалась, но служба в солнечной гидрографии - это совсем другое дело, если вам посчастливилось оказаться в океанографической экспедиции. Проблемы морской геофизики продолжают волновать и по сей день. Тогда же мы занимались сбором информации о магнитном поле на просторах Мирового океана. Сама по себе работа была довольно примитивной, однако романтика моря придавала ей ту незабываемую окраску, которая как ореол славы, добавляем вам сил и зовет к творчеству. Жена и маленькая дочь, оставшиеся на берегу, идеализируются до уровня мифических героев. Иногда превратности бытия способны до основания разрушить эту картину, если стоянка на берегу затягивается на годы. Так случилось и на этот раз, мы развелись, но духовную связь не разрывали, хотя и оказались в разных странах.

Потом в моей деятельности произошли изменения, в результате которых уже с новой семьей провел три года в Нью-Йорке, а затем столько же в Латинской Америке.

В Россию мы возвратились летом 1991 г. Накал общественной жизни последних лет не спадал, хотя ничего кардинального пока не происходило. Был в отпуске, когда телевидение объявило о ГКЧП⁰. В понедельник 19 августа поехал к родственнику, который в то время был заведующим отделом и секретарем парткома ИМЭМО¹. Он мне показал свое заявление о выходе из партии. Во второй половине дня на институтском рафике мы отправились в центр города: он поехал к Александру Яковлеву, а я к Белому Дому² Многотысячная толпа людей буквально кипела на подступах к зданию, причем, уже от Смоленской площади ощущалась некая приподнятость в настроении. Контингент защитников Белого Дома только формировался. Кто-то уходил, но постоянно приходили все новые и новые люди. Я познакомился с некоторыми активистами и поехал домой.

В квартире у нас шел ремонт и к шести вечера должны были подойти рабочие. Жена с дочкой находились на даче, которую мы снимали в подмосковной Жуковке. Рабочие ушли в девять, час времени понадобился для того, чтобы убрать за ними строительный мусор и грязь. Потом направился к Белому Дому. С одиннадцати часов был объявлен комендантский час и в метро не пускали. Добирался на перекладных и пешком. Ночь прошла относительно спокойно. Зато на следующий день обстановка накалилась до предела, защитники ждали штурма. Мы готовились, взявшись за руки, стать живым щитом на пути бронетехники. Однако первые случайные жертвы оказались и последними. К счастью, в руководстве путча оказались слабые личности, да и войска были настроены не так агрессивно, как это было в Баку или Вильнюсе.

В среду Москва буквально ликовала. Победа! Железного Феликса убрали с Лубянки. Какое-то время я даже гордился значком защитника Белого Дома "живое кольцо". На страну обрушились кредиты и приватизация. Прибалтика отделилась. Потом было Беловежское соглашение, которое положило конец моей прошлой стране - СССР. Промышленность встала, рабочие и служащие пошли в торговлю и встали к лоткам. Исчезли многие барьеры: стало возможным говорить и писать что угодно. Но вот парадокс, к власти также мог придти кто угодно.

Естественно, что я пошел работать к своему родственнику в частную компанию. Коллектив был прекрасный, дело спорилось. Компания разрасталась, возникали дочерние фирмы, постоянно шла какая-то реорганизация. У нас было нимало зарубежных партнеров, были и поездки в Лондон на конференции по инвестиционным возможностям в России. Обычное дело для предприятий малого бизнеса. В 1996 г. я прошел ускоренный курс обучения в МЭСИ³ по специальности организатор малого и среднего предпринимательства и стал независимым экспертом этой сфере. Кризис 17 августа 1998 г. нанес сильный удар по малым компаниям. Тогда мне пришлось пойти специалистом-переводчиком в нефтяную компанию "Сиданко". Поездки на месторождения в Западной Сибири способствовали расширению кругозора и пониманию процессов, происходящих в России. Социально-экономическое положение населения стало предметов особого интереса, в результате появился обзор, охватывающий период с 1985 - 1996 гг.; другое дело, что радоваться особенно нечему.

Но все это время была и другая жизнь, ведь Москва это крупнейший мировой центр культуры. Мы постоянно ходили на выставки, вернисажи, познакомились с замечательными художниками. Наши зарубежные коллеги и друзья занимали особое место в процессе общения. Мы с удовольствием посещаем столичные музеи, а также выставочные комплексы Подмосковья. Ежегодный абонемент в Большой зал Консерватории дает возможность периодически погружаться в атмосферу великого и незыблемого достояния человечества.

Перемены, перемены…бывает так, ты изменился настолько, что все окружающее тебя не устраивает. Тогда нужно менять обстановку, или работу, или город, или страну. Но у нас случилось иначе - изменилась страна, поэтому меняться приходится всем, применяясь к новым условиям. Но что-то остается неизменным, то, что было заложено в юности, в той прежней жизни. После встреч с однокашниками на юбилеях выпусков из учебных заведений невольно задумываешься над этим. Кто не испытывал трепета, возвращаясь в родные стены, будь то отчий дом, училище, интернат или еще что-нибудь, что не только давало кров, еду и постель, но было источником духовной жизни, становления и развития личности.

За 55 лет вполне сложилось представление о добре и зле, как сложились привязанности и интересы. Главным пороком считаю зависть, выше всего ценю порядочность и преданность. Истинное наслаждение испытываю, находясь в зале, когда исполняют концерты для фортепиано с оркестром Рахманинова, Чайковского, Шопена, Листа, Сен-Санса или Бетховена. Обожаю Фантазию Аренского на темы Рябинина в любом варианте исполнения. Но это не означает, что меня может оставить равнодушным вторая симфония Малера, если за дирижерским пультом наш питерский Гергиев. Из столичных дирижеров больше всего преклоняюсь перед Федосеевым.

С литературой сложнее. Кроме Пушкина и Высоцкого не имею постоянных пристрастий. Недавно перечитал Лескова и был потрясен, как если бы лет тридцать тому назад впервые открыл Достоевского. Мне нравится бывать в Лондоне, но там я не испытываю тех чувств, которые преследуют меня в родном Питере. Самой гармоничной страной и удобной для иностранцев считаю Таиланд, хотя получаю удовольствие от пребывания во многих странах, включая нынешний Иран, который на какое-то время как бы выпал из цивилизации.

США - это предмет особого восхищения, как страна, объединяющая огромное количество культур и народов. При этом таланты продолжают развиваться, преспокойно сосуществуя друг с другом и с каскадом технических революций. Что-то нам несет расшифровка генома человека, с учетом многообразия рас, народов и народностей? Генетика - главная наука XXI века. Второй важнейшей наукой в новом столетии полагаю геофизику и ратую за координацию международных усилий в деле управления геофизическими процессами в интересах укрощения стихийных бедствий и неблагоприятных погодных условий.

Любовь - источник развития личности. При этом радость и страдание одинаково необходимы человеку. И все таки нужно поступать так, чтобы горе людское как можно реже посещало близких и родных наших. Будьте все здоровы и счастливы!